До этого институт гражданско-правовой ответственности директоров компаний в российском праве был крайне малоэффективным по ряду причин. Во-первых, неудовлетворительное законодательное регулирование правового статуса директоров: установлен лишь общий принцип, обязывающий действовать в интересах общества, добросовестно и разумно. Во-вторых, непосильное бремя доказывания, возлагаемое на истца, часто лишенного доступа к необходимой информации, приводило к частым отказам в удовлетворении требований. В-третьих, отсутствие единообразия в практике арбитражных судов при решении вопроса о распределении бремени доказывания и необходимости наличия условий привлечения к ответственности, а также их содержанию.
Смысл такого решения законодателя очевиден. Во-первых, презумпция добросовестности управляющих стимулирует высококвалифицированных специалистов занимать должности в органах управления хозяйственных обществ, им не нужно опасаться потенциально возможных судебных издержек в случае оспаривания их управленческих решений (с учетом того, что право на иск имеет широкий круг лиц). Во-вторых, обязанность истца представить доказательства своих требований – надежная защита от корпоративного шантажа, от необоснованных исков. По сути, законодательное закрепление указанной презумпции имеет целью защиту мажоритарного акционера от необоснованных претензий миноритариев, которые препятствуют нормальному функционированию общества. Остается вопрос: соблюдает ли законодатель баланс интересов участников корпоративных отношений?
С другой стороны, коммерческая деятельность немыслима без риска: в силу ее сопряженности с принятием множества решений, директорам постоянно приходится балансировать между риском и выгодой для компании. Есть ли какие-то объективные критерии оценки поведения директора, позволяющие отграничить нормальный предпринимательский риск от заведомо недобросовестных действий?
Президиум ВАС РФ в рассматриваемом документе предлагает разумный компромисс для решения обозначенных проблем. Следует отметить следующие ключевые моменты:
1. Презумпция добросовестности директора сохраняется.
При этом вводится целый ряд контрпрезумпций (например, заключение сделки в условиях конфликта интересов). Доказанность факта наличия таких нарушений налагает на директора обязанность дачи соответствующих пояснений. В случае отказа или неполноты таких пояснений суд может перенести бремя доказывания своей добросовестности на директора.
Такой подход представляется весьма удачным: задача истца во многих случаях облегчается, но при этом остается высокая доля усмотрения суда при решении вопроса о признании действий директора недобросовестными. Также интересно указание на то, что не только представленные истцом доказательства, но и отказ директора от дачи пояснений может быть признаком недобросовестности.
2. Основание освобождения от ответственности – действия в рамках разумного делового риска (что также предусмотрено в статье Проекта поправок к ГК РФ).
Наличие убытков само по себе не свидетельствует о нарушении директором своих обязанностей, а суд не должен проверять экономическую целесообразность его решений, говорит Пленум ВАС, подтверждая, таким образом, позицию Конституционного суда РФ, сформированную в 2004 году (Постановление КС РФ от 24.02.2004 года № 3-П).
Данные положения можно растолковать следующим образом: указанная выше презумпция, включает в себя и презумпцию разумности действий директора, и означает принятие деловых решений на основе полной информированности и с уверенностью, что решение принимается в наилучших интересах корпорации. Директор несет ответственность в случае, если доказано обратное, т.е. истцом представлены доказательства фактов неразумности, указанные в п. 3 Постановления. В ином случае, суды не имеют полномочий для оценки экономической целесообразности бизнес-решений, так как не подготовлены для этого, а значит, такая оценка не может быть объективной.
По сути, действия в рамках разумного делового риска – это смягчение обязанности директора действовать разумно, ослабленное для условий российской действительности «правило делового суждения», сотворенное доктриной общего права США.
3. Разграничение недобросовестных и неразумных действий директора.
В окончательной версии Постановления (в отличие от его проекта) контрпрезумции добросовестности и разумности разделены, и это заслуживает одобрения.
Значение приведенного деления видится в разнице подхода суда к оценке действий, подпадающих под ту или другую категорию. Так, например, доказанность факта заключения сделки директором без необходимого одобрения автоматически означает доказанность факта нарушения обязанности добросовестности; в случае же доказанности факта заключения сделки директором без учета недавней заметки в СМИ по поводу финансового состояния контрагента, суды будут оценивать насколько принятие во внимание этой информации входило или должно было входить, учитывая обычные условия оборота, в его круг обязанностей, в т.ч. с учетом масштабов деятельности компании, характера соответствующего действия и т.п. То есть, возможно, например, что по результатам такой оценки суд сделает вывод о совершении действий директором в пределах разумного делового риска.
4. Вина и противоправность – единый элемент состава правонарушения.
В рассматриваемом документе суд встает на позицию, отстаиваемую многими юристами: при определении противоправности через оценочные категории, содержание которых составляют действия обязанного лица, невозможно провести границу между противоправностью и виной в гражданско-правовом (объективном) понимании (п. 1 ст. 401 ГК РФ). Это означает, что перед судом стоит задача установить соответствие или несоответствие действий директора принципам добросовестности и разумности в каждом конкретном случае. Это, в свою очередь, и будет доказывать виновность либо невиновность лица. Именно поэтому, во избежание дальнейшей путаницы, в рассматриваемом Постановлении нет упоминания о вине, хотя это обязательное условие привлечения к ответственности согласно п. 1 ст. 44 Закона об ООО и п. 1 ст. 71 Закона об АО.
5. Обязанность истца доказать наличие у общества убытков сохраняется.
Но если согласно прежней практике, суды обязывали истца доказывать наличие и размер убытков, отказывая в удовлетворении требований в случае невыполнения это обязанности, то Пленум ВАС указывает на невозможность полного отказа в возмещении убытков только на том основании, что их размер невозможно установить с разумной степенью достоверности.
6. Факт одобрения решения директора коллегиальными органами общества не является основанием для освобождения директора от ответственности.
Пленум ВАС пояснил, что члены органов управления несут самостоятельную обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно.
К этому следовало бы еще добавить, что действия, повлекшие убытки, должны быть совершены членами органов управления в пределах их компетенции. Принятие юридически необязательной и неправомерной рекомендации советом директоров, на основе которой общее собрание приняло решение, повлекшее убытки, не может быть основанием для привлечения к ответственности членов совета директоров (принятие данного решения не входило в круг их полномочий). Аналогично можно сказать и о недопустимости взыскания убытков с генерального директора, если он заключил невыгодную сделку во исполнение решения коллегиального органа в случае, когда согласно закону или уставу указанная сделка может быть совершена только по решению данного органа (разумеется, в случае отсутствия аффилированности). На основе же толкования пункта 7 Постановления можно сделать вывод, что директор отвечает всегда, правда, в данном случае солидарно с членами совета директоров. По сути, директору ничего не останется в такой ситуации, как выбирать между угрозой увольнения и потенциальным привлечением к ответственности.
7. Участник общества имеет право на предъявление иска в интересах юридического лица, даже если он не являлся участником этого общества на момент несоблюдения своих обязанностей директором или на момент причинения убытков.
Очень важное положение Постановления, направленное на упорядочение судебной практики. Об оправданности этого правила говорит тот факт, что косвенные иски не нарушают стабильность оборота, а подаются в защиту прав юридического лица. Поэтому ущемление нового участника общества в праве на судебную защиту не имеет под собой оснований. Момент начала течения срока исковой давности по таким требованиям: день, когда о нарушении со стороны директора узнал или должен был узнать правопредшественник такого участника.
В случае подачи иска самим юридическим лицом, для целей правильного исчисления срока исковой давности уточняется момент, с которого можно считать, что общество получило реальную возможность узнать о нарушении – это появление такой возможности для нового директора или контролирующего участника, имеющего полномочия снятия директора с должности (в случае отсутствия аффилированности).
В дополнение к вышесказанному стоит заметить, что Пленум ВАС обходит стороной вопрос ответственности директора за обращение в свою пользу коммерческих возможностей общества, несмотря на то, что правовое регулирование данного вопроса было бы полезно для повышения добросовестности ведения бизнеса.
В результате принятия данного Постановления ожидался поворот судебной практики в сторону привлечения к ответственности директоров за причиненные убытки (вместо признания сделок недействительными), восстановлению баланса корпоративных интересов. Однако изменения были бы неполными без закрепления их на законодательном уровне, и 1 сентября 2014 года вступили в силу изменения в главу 4 части первой Гражданского кодекса РФ.
Во-первых, в статье 53.1 был расширен состав лиц, которые могут быть привлечены к ответственности. К ним относятся не только члены исполнительных органов юридического лица, но и любые лица, которые в силу закона, иного правового акта или учредительного документа уполномочены выступать от его имени, а также члены коллегиальных органов управления в случае голосования за повлекшее убытки решение. Помимо этого, к ответственности может быть привлечено лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица. Таковым может быть не только мажоритарный участник, но и лицо, не имеющее доли/акции в обществе, например кредитор или лицо, выдающее директору директиву на голосование.
Во-вторых, основанием ответственности в виде общей нормы предусмотрено нарушение фидуциарных обязанностей, то есть обязанности действовать добросовестно и разумно. Подобные обязанности уже были предусмотрены ранее п. 1 ст. 71 ФЗ об АО и п. 1 ст. 44 ФЗ об ООО, однако ст. 53.1 ГК РФ прямо указывает на то, что нарушение данных обязанностей влечет ответственность. Это позволяет избежать прежних недоразумений, возникавших при применении ФЗ об АО и ООО, согласно которым основанием ответственности выступали виновные действия (бездействие) менеджмента, что иногда трактовалось узко как нарушения, предусмотренные каким-то особым положением закона. В чем состоят обязанности действовать добросовестно и разумно в ст. 53.1 ГК не раскрыто, что соответствует их оценочному характеру и сложившейся практике конкретизации их в судебных решениях. Также в новых положениях был закреплен подход, принятый в Постановлении Пленума ВАС РФ № 62, о том, что вина и противоправность – единый элемент состава данного правонарушения, через приравнивание в ст. 53.1 действий/бездействия, не соответствовавших обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску, к недобросовестному и неразумному поведению.
В-третьих, изменен подход к совместной ответственности. Теперь за нарушение фидуциарных обязанностей два и более лица отвечают солидарно, что означает возможность привлечения к ответственности всех причинителей вреда одновременно или наиболее платежеспособного их них. Причем в результате расширения состава лиц, которые могут нести ответственность за нарушение фидуциарных обязанностей перед обществом, акционер, выдавший директиву на голосование, будет отвечать солидарно с директором, голосовавшим за принятие повлекшего убытки решения.
В-четвертых, в п. 5 ст. 53.1 предусмотрена возможность договорного устранения или ограничения ответственности за нарушение обязанности действовать разумно. Однако подобные соглашения в публичном обществе либо в отношении контролирующего лица в любом обществе ничтожны.
В-пятых, из ст. 56 ГК был исключен п. 3, согласно которому учредители (участники), собственник имущества юридического лица, иные лица, которые вправе давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом определять его действия, могли быть привлечены к субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица в случае, если несостоятельность (банкротство) юридического лица была вызвана действиями таких лиц. В то же время в ст. 65 ГК РФ предусмотрены организационно-правовые формы юридического лица, которые не могут быть признаны несостоятельными. Получалось, что ст. 56 на них не распространялась и лица, причинившие убытки таким компаниям своими действиями, не могли быть привлечены к ответственности. Новые положения позволяют привлечь таких лиц к самостоятельной ответственности за причиненные компании убытки.
В-шестых, правом на обращение в суд наделено как само юридическое лицо, так и его учредители (участники), выступающие в интересах этого компании. Согласно ч. 2 ст. 65.2 ГК РФ участник корпорации или корпорация должны заранее уведомить других участников корпорации и в определенных случаях корпорацию о намерении обратиться в суд и предоставить им иную информацию, имеющую отношение к делу.
Таким образом, поправки, внесенные в ГК, позволили распространить нормы об ответственности менеджмента на юридические лица любой организационно-правовой формы, расширить круг субъектов ответственности за нарушение фидуциарных обязанностей перед обществом и тем самым усилить защиту участников юридического лица. В Постановлении же содержатся более подробные положения, раскрывающие обязанности добросовестности и разумности и вопросы распределения бремени доказывания.
Проверено по состоянию на 05 апреля 2018 г.
Первоначальная дата публикации: 05 октября 2013 г.
(С) ООО "Юридическая фирма "Надмитов, Иванов и Партнеры".